О целях США и печали развивающихся стран

We're all livin' in Amerika
Amerika ist wunderbar…

– Rammstein – Amerika

Несколько моих последних текстов уже касались американских дел – правда, не напрямую, а косвенно. Речь была о торговой войне в уже оформившемся варианте формата "США против всех поодиночке", говорилось также и о повышении ставок в США – и вызванном этим процессом оттоком капитала из развивающихся стран в развитые, в первую очередь именно что в США. За кадром, однако, остался один сложносоставной вопрос: а чего именно США хотят всем этим добиться, что послужило триггером изменения поведения, и, самое главное – насколько велика вероятность того, что этих целей удастся достигнуть.

Сразу хотелось бы отметить, что рассмотрение этого вопроса можно вести с совершенно разных позиций. Более того, в инфополе полно этого всего, при этом весьма увлекательно читающегося – с точки зрения борьбы Ротшильдов и Рокфеллеров, мелких подстав примкнувших к этой драке Виндзоров, тайных замыслов мирового правительства и скрытого влияния непостижимых сущностей из Темного Гобелена. Я же попробую сделать это куда более скучно и прозаично – с позиций экономической выгоды, или, вернее, надежды на таковую.

Сразу надо сказать, что за триггером далеко ходить не надо – таковым стало избрание Дональда Трампа президентом США. Его борьба с кандидатом от демократов Хиллари Клинтон оказалась успешной – несмотря на то, что в реальности голосов за него было подано меньше, чем за соперницу; да, таково своеобразие американской двухуровневой выборной системы. Тем не менее, факт остаётся фактом – лозунг "Make America great again" оказался более востребован американцами. Иначе говоря, нищающие традиционные национальные промышленный и аграрный сектора (электорат Трампа) оказались сильнее интернационального (финансового, менеджерского, маркетингового, IT) сектора – электората демократов.

При этом процесс исполнения предвыборных обещаний пошел весьма бодрым шагом. Практически сразу же по вступлении в должность Трамп отказался от участия в проекте Транстихоокеанского партнерства (ТТП). Затем была фактически заморожена деятельность по созданию Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства (ТТИП). Кроме того, под реформирование попал и действовавший более двух десятков лет договор о Североамериканской зоне свободной торговли (NAFTA) – некоторые его положения не нравятся новой президентской администрации США, поэтому они и инициировали его изменение. В этом смысле введенные пошлины на импорт являются уже вишенкой на торте из вполне серьезных намерений.

С ними, опять же, всё понятно. Трамп сделал ставку на "обиженный глобализацией" американский электорат, на условных Джона и Линду Смит: Джон варил сталь в Кливленде, Линда шила джинсы. Теперь же Линда сидит на кассе в магазине Walmart Inc. (крупнейший американский ритейлер, полтора миллиона сотрудников только в США, ещё 800 тыс. – в иных странах мира), а Джон крутит баранку камиона, перевозя джинсы, сшитые где-то в Азии, поскольку его закрытый завод теперь является составной частью американского "ржавого пояса". Падение в доходах – соответствующее, необходимость пользоваться талонами на еду (ранее Food Stamps, теперь Supplemental Nutrition Assistance Program – SNAP), сложности с колледжем у детей…в общем, полный набор проблем. Неудивительно, что они поддержали того, кто пообещал им исправить ситуацию, вернуть обратно рабочие места привычных профессий, которые пропали, с точки зрения Джона и Линды, неизвестно куда.

И это, похоже, получается. Поняв, куда ветер дует, крупные международные компании стали анонсировать планы открытия в США своих новых заводов. Тут можно вспомнить новый завод Foxconn в штате Висконсин на весьма серьезные 13 тыс. рабочих мест, совместное предприятие Mazda и Toyota по сборке автомобилей, которое будет создано в штате Алабама, первую за тридцать лет фабрику по производству первичного алюминия, которая строится в штате Кентукки – в общем, список можно продолжить. По сути, для корпораций такие вот внеплановые инвестиции, конечно же, являют собой неприятные траты – но они позволяют остаться на американском рынке. В противном случае их товар, производимый где-либо еще, окажется под пошлинами на импорт, что повысит его цену – и это окажется дороже для конечного потребителя, нежели товар, произведенный сразу в США. Правда, потребитель потеряет в деньгах в любом случае.

Так или иначе, на первый взгляд складывается впечатление, что американский экономический протекционизм имени Дональда Трампа живет и побеждает. В действительности же картина не столь благостна, поскольку определенные соображения относительно всей этой истории пока ещё остаются за кадром.

Для начала надо отметить, что для промышленности США (и иных развитых стран) в целом не составляет технической проблемы вернуть производство того или иного товара обратно в США. Корпорация, которая выносила производство в развивающуюся страну, никогда ничего не теряла – ни инженерных кадров, ни конструкторской документации, ни отчетности, ничего – а рабочих, понятно, можно набрать и обучить уже на месте. Это несложно ещё и потому, что далеко не всем видам промышленности необходимы серьезные инвестиции в дорогие капитальные цеха с интегрированными мостовыми кранами.

Главное же соображение заключается в том, что сам длившийся десятилетия процесс выноса промышленности в развивающиеся страны (тот самый, который Трамп пытается повернуть вспять) был обусловлен тем, что это было выгодно бизнесу. Американский рабочий стоит серьезных денег, Джону и Линде надо платить куда больше, чем условному Нгуену Ван Хо, жителю Вьетнама. Такая разница в стоимости рабочей силы, зачастую дополненная либеральным экологическим законодательством (что весьма удобно для грязных производств), массированными преференциями для иностранных инвесторов (с логикой вроде "ну а как же иначе, это ведь те люди, которые приносят в нашу нищую страну деньги, ставят заводы и дают рабочие места!"), облегченным выводом капитала, равно как и иными льготами, и была основным драйвером этого процесса, конечным итогом которого было резкое и сильное (в разы) удешевление самого широкого спектра продукции. Да, в этом случае возрастают логистические издержки – но они теряются на фоне всех вышеперечисленных преимуществ. Кроме того, прогресс в этой сфере не стоит на месте, контейнеровозы становятся всё более эффективными по потреблению топлива и по количеству перевозимого груза, что снижает стоимость логистики в цене товара для конечного потребителя.

Тут, однако, есть проблема. Взаимосвязь двух процессов (закрытие заводов, с одной стороны, и удешевление продукции, с другой) мало кем осознается. Пресловутый Джон, конечно же, недоволен своим увольнением и закрытием завода – но он вполне рад тому, что надетые на него джинсы стоят $30 за пару, а не $80 (нынешними деньгами), как во времена его молодости. Соответственно, при продолжении нынешнего тренда процесс окажется реверсирован, новые рабочие места, конечно же, появятся – но конечная продукция станет дороже. Более того, можно предположить, что в подавляющем большинстве случаев прирост доходов рабочих окажется ниже прироста стоимости производимого ими товара: помним, что изначальный перенос был сугубо рыночным и  имел целью снижение цены и, через это, захват рынка сбыта, обратный же процесс являет собой антирыночный откат.

При этом, если возвращаться из теории в реальность, возникает отдельное поле частных случаев и граничных ситуаций.

Во-первых, всё же может оказаться так, что производство, возвращенное в США, окажется более эффективным, чем вынесенное в развивающуюся страну. Это, однако, довольно сложно: по сути, это означает, что имел место технологический скачок, резкое углубление разделения труда. Да, такое возможно – достаточно вспомнить всю историю с американскими нетрадиционными углеводородами, прогресс в быстром кустовом бурении и многостадийном гидроразрыве пласта позволил сократить себестоимость барреля сланцевой нефти почти втрое, с $90 за баррель в 2011 году до нынешних $32-35. При этом путь отрасли не был усыпан розами – она помнит массовые банкротства, консолидацию активов, докапитализации со стороны финансистов и так далее. Кроме того, такого рода прорыв возможен далеко не во всех отраслях – вряд ли можно придумать что-то принципиально новое в деле шитья тех самых джинсов.

Во-вторых, надо понимать, что вывод промышленности из развивающейся страны спровоцирует там давление на рынок труда – и удешевление рабочей силы. Иначе говоря, чем больше промышленности уходит из развивающейся страны, тем более повышается привлекательность размещения её там. Соответственно, для продолжения переноса необходим будет новый допинг – в виде новых пошлин (повышающих стоимость товара для конечного потребителя, что его раздражает) либо новых налоговых льгот, что чревато дополнительным дефицитом бюджета, ростом госдолга и стоимости его обслуживания, особенно на фоне текущего цикла роста ставок. Этот же рост ставок, как уже писалось выше, спровоцирует (собственно, уже провоцирует) перетекание капиталов в США – и уже эти деньги, которые давят ставки обратно вниз, помогут поддержать возвращение производственных мощностей. Правда, этот процесс будет длиться, лишь пока притока денег будет хватать.

В целом же это возвращение промышленности рано или поздно прекратится. Стоимость рабочей силы продолжает иметь важное значение, несмотря на всю роботизацию, а может и благодаря ей – полсотни азиатских (а есть и ещё более нищая Африка!) рабочих, получающих гроши, вполне могут оказаться эффективней ультрасовременного робота. И всё повторится вновь: в конце концов, пионером по принятию уходящей американской промышленности долгое время была Мексика, затем она уступила первенство Китаю и прочим странам Азии, после чего стала обратно отвоёвывать своё позиции. На самом деле всё это довольно печально для развивающихся стран, фактически, это означает, что, достигнув определенного ВВП на душу как доли от такого же показателя для США (речь о номинальном ВВП, без ППС), она отойти от него не может никак, может лишь колебаться вокруг него. Это рассуждение, разумеется, полностью расписанное теоретически, могло бы быть мощным аргументом развивающихся стран в спорах с развитыми во всех мировых институтах от МВФ до ООН – но это уже совсем другая история.

Опубликовано 08.07.18 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.